|
РИКЛА «Вехи Огненного Свершения», том 5
Без права на выборВ тот день, семнадцатого февраля 2006 года, Отец еще затемно ушел в горы в сопровождении лишь верного ему пса. Он направился в соседнюю долину, где спустя год после создания высокогорной Лаборатории в скалистом распадке вышел из-под земли и теплым ключом забил целебный радоновый источник. Местные чабаны, узнав об этом чуде, окрестили источник Бурхантай — священный, а Учителя стали почтительно называть Ак-Аглагч.
Путь из нашего урочища к источнику лежал через заснеженный перевал, аглач ой — нетронутый девственный лес, и множество ручьев, скованных до весны морозами. В общей сложности в одну сторону можно было добраться за два с половиной — три часа, а иногда и того быстрее, если тропу не переметала поземка или не засыпало снежной пургой. Отец часто бывал на радоновом ключе, иногда и не по одному разу на день ходил в долину, где с тех пор, как забил источник, стали меняться климат и растительность. Чабан Ильгадэк гордился тем, что его зимняя стоянка находится всего в нескольких километрах от источника, и он всегда или почти всегда может увидеть, как идет по белому полотну плато долгожданный Ак-Аглагч или кто-нибудь из его многочисленного Рода. Многие часы мог беседовать Ильгадэк с белобородым старцем, еще два года назад исцелившим его от болезни, с детства мучившей приступами удушливого кашля. Да только в этот раз не оказалось чабана в ауле. И никто другой не приехал навестить Отца на источник. Учитель задерживался дольше, чем обычно, и Джаавед озабоченно посматривал на меня, но молчал. А потом, все-таки не выдержав, спросил: «Может, выйти навстречу?» Пошел, да только не той дорогой — натоптанной, а Учитель, как всегда, возвращался нехоженой, через самый лоб горы, которой кроме него никто и не ходил из обитателей Лаборатории — «чего снег зря месить, когда здесь быстрее и приятнее». Прошло более восьми часов, когда я, поднявшись на ближнюю сопку, с которой хорошо просматривается весь путь на перевал, увидела черную точку, медленно отделившуюся от края густого хвойного леса. Первое, что еще издалека крикнул Отец, увидев меня идущей ему навстречу: «Сейчас будем работать, Дочь», — и всей тяжестью тела облокотился на свой вековой посох. Подойдя ближе, я заметила, что со лба Учителя, растапливая снег, падают большие капли горячего пота. Его лицо как-то неестественно осунулось и побелело за эти часы, взгляд был рассредоточен. Отец смотрел на меня как через мутное стекло, большим усилием воли удерживая тело в вертикальном положении. Второе, что он произнес: «Никто не должен меня видеть в таком состоянии». Я не задавала никаких вопросов, Отец ничего не объяснял. Мы медленно поднялись на пригорок и через задний двор незаметно прошли в закрытую для посторонних посещений часть дома, где находились наши рабочие помещения. Раздевшись, Отец недолго постоял в коридоре, прислонившись к выступающему из стены овалу горячей печи, затем прошел в комнату, зажег свечу и лег на шкуры прямо на пол. Тяжело дыша, с большими промежутками между словами, он рассказал мне, что получил на источнике два сильнейших энергетических удара, последовавших один за другим. «Это был Зов, Дочь, и шел он из таких глубин, что мне невероятным усилием удалось сохранить равновесие всех тел, чтобы сберечь силы и вернуться в Лабораторию. Я знал, что помощи мне ждать неоткуда, и поэтому рассчитывал только на себя. Хорошо, что в моем багаже столь огромный опыт выживания в горах, тайге и лесотундре, за полярным кругом, когда на сотни километров вокруг нет ни одного человека, ни одной избушки. Я хорошо знаю, как нужно правильно расходовать силы и перераспределять нагрузку между ногами, спиной и плечами. Вчера на источнике был Ильгадэк, очевидно, ждал меня и, не дождавшись, оставил ароль и свежее кобылье молоко. Оно-то и помогло мне. Около двух часов я лежал на камне, прямо рядом с водой, и не мог даже приподняться, чтобы омыть лицо. Я сделал несколько тщетных попыток, но от этого меня еще сильнее начинало закручивать, и где-то внутри я понял, что пока не должен ничего предпринимать, хотя холод овладевал моим телом все больше и больше. Пространственный Зов становился все настойчивее, но что-то мешало самому Источнику войти со мной в прямой контакт. Импульс шел не плавной однородной волной, равномерно растекаясь по моей Ауре, а резко, прерывисто, подобно серии микротолчков, сотрясая все мое существо. Я получил таинственное послание из трех графических изображений.
Когда их суть вошла в мою Ауру и наслоилась на сознание, Зов прекратился. Я встал, разделся и лег в теплую воду ключа, забросав свое тело свежевыпавшим снегом. Молоко и ароль придали мне физической силы, чтобы одолеть обратный путь через перевал. Сейчас, Сингха, мы вместе с тобой пойдем туда, откуда был послан Зов». Отец кратко объяснил, что я должна делать, и погрузился в небытие. Тогда мне показалось, что для того, чтобы сказать эти несколько слов, Он собрал все свои силы и теперь уже был где-то очень далеко. Я наклонилась к голове Учителя и стала прислушиваться к едва уловимому дыханию. Вскоре я почувствовала на своей щеке легкое движение воздуха и заметила поочередное подрагивание пальцев правой руки, как будто Отец передавал какое-то послание азбукой Морзе, которой он владел в совершенстве. Дальше я сделала все, как велел мне Учитель: положила левую ладонь ему под затылок, правую на лоб. Словно дождавшись этих действий, Отец тут же начал громко и ритмично дышать. Это было похоже на дыхание тяжелораненого зверя. Он, буквально, доводил себя до изнеможения, делая глубочайший шумный вдох и жесткий шипяще-ревущий выдох, заканчивающийся спазмом диафрагмы, переходящим в глубокий стон. При этом все тело Учителя содрогалось и вибрировало так, что энергия колебаний Его тела проникала в меня через лежащие на Его голове ладони. Несмотря на то, что сама владею разными видами и техниками дыхания, посредством которых могу влиять на работу организма, мне не удалось выдержать и минуты в том сумасшедшем ритме, в котором Рикла продолжал дышать на протяжении десяти-двенадцати минут. Он ежесекундно наращивал темп с возрастающей динамикой отдачи и сокращающейся амплитудой вдоха и выдоха. Я с абсолютной уверенностью могу сказать, что даже очень здоровый и подготовленный человек не сможет держать подобное напряжение в течение столь длительного промежутка времени. Мне множество раз приходилось видеть, как люди, практикующие различные вокальные или дыхательные упражнения, мучились приступами тошноты, головокружения, теряли сознание в результате резких скачков давления, что происходило по причине неготовности их физиологии, а прежде всего, сердечно-сосудистой системы, справляться с подобной нагрузкой. Но все, что мне доводилось встречать раньше, невозможно было сравнить с тем, что делал Рикла. Человек, находившийся где-то на границе миров, продолжал управлять всеми жизненными функциями своего организма, вводя его в невероятное напряжение. Сегодня я понимаю, что Учитель, отключив объективное сознание, которое могло помешать ему в ходе работы, погрузился в небытие, из которого управлял экспериментом. При каждом взрывном вдохе тело Отца буквально подпрыгивало над полом и напрягалось, становясь словно каменным. При выдохе, сопровождаемом неистовым стоном и переходящем в рев, оно обмякало и, казалось, проваливалось под шкуры. Мне было жутко наблюдать за этим преображением, что-то нечеловеческое, запредельное вырывалось из груди Мастера вместе со стонами, ревом из центра, заставляя вибрировать все мои внутренности. В этот момент мне хотелось отдернуть руки и заставить Отца очнуться, вернуть сознание Рикла в его обитель. Неожиданно все прекратилось. Учитель неподвижно лежал на полу, все мышцы были настолько расслаблены, что, казалось, они висят на костях, как одежды на манекене. Подрагивание пальцев прекратилось, стало очень тихо, и тогда через стену в комнату как бы начал просачиваться Белый Свет, уплотняющийся и концентрирующийся над Учителем в области Центра. Мое астральное тело выделилось из физического через солнечную чакру и стало, как магнитом, притягиваться к Белому Свету. Я уже знала, что при вхождении в облако энергии мое тело начнет свое путешествие в ауре Земли, устремляясь за ее пределы. Это уже дважды случалось со мной прежде, и каждый раз Белый Свет, приходящий в келью всегда с востока, переносил меня через огромные пространства Космоса, сохраняя пульсирующую нить сознания. Это значит, что я оставалась в абсолютном сознании и впоследствии могла описать все, что со мной происходило. Однако на сей раз мое астральное тело, вплотную приблизившись к облаку, не вошло в него, а на какое-то время зависло рядом. Происходило что-то вроде знакомства — обмена невидимыми приветствиями, в ходе которых были плавно совмещены необходимые для нашего совместного творчества энергетические параметры. Я заметила, что какая-то часть моего сознания по тонкой светящейся пуповине перетекала из физического тела в астральное, наполняя его светло-голубой с серебристым оттенком субстанцией, и мгновенно возвращалась обратно, вновь опустошая сосуд. По неизвестной мне причине связь между телами установиться не могла. Это означало, что во время работы я не смогу осознанно управлять своими действиями, а значит, все происходящее отпечатается в моем подсознании и останется сокрытым для сознания, то есть, я не смогу дать полученной информации формы. Тогда же я поняла, что вместе с астральным телом, выделяющимся из физического, из сознания также выделяется и перетекает в двойника некоторая часть его энергии. Подобным образом высокий Дух осознанно наделяет свои тонкие тела разумом, позволяющим сохранять связь с материнским сознанием, находящимся в физической оболочке человека. Отец, услышав мои мысли, тихо заговорил: «Ты все верно увидела и поняла, Сингха. Лишь одна деталь осталась не замечена тобой. Все тела человека, в том числе астральное тело, связаны между собой нитями подсознания, которые поддерживают обратную связь с материнским подсознанием, и если материнское сознание присутствует в физическом теле человека, то материнское — космическое подсознание существует за его пределами. Это загадка Мастера, которую тебе предстоит разгадать. Думаю, что года через три-четыре ты сможешь постичь этот раздел из древней Книги Знания». Наконец сознание наполнило пуповину и перетекло в астральное тело, закрутившись в спираль в области пупка. Связь установилась, меня втянуло в Белое Облако и я начала движение по пространственному коридору. Нашу физическую обитель и то недоступное место в суровых непроходимых Гималаях, откуда был послан Зов Мастеру, разделяло огромное расстояние — тысячи километров. Горы, реки, селения, города и снова горы — проносились мимо меня в каком-то сжатом — спрессованном виде с огромной скоростью. Цветовая гамма природы была насыщена так, что от ее полыхающей яркости слезились глаза. Мое движение через пространственные щели-пустоты сопровождалось звуком, напоминавшим гудение высоковольтных проводов. При этом громкость и частота вибраций зависели от скорости полета. Перемещение длилось не более нескольких секунд, когда вдруг передо мной возникла огромная статуя, отлитая из золота, как мне тогда показалось, это был Будда. Она стояла среди каменных развалин, заросших густой растительностью тропического леса. Моя энергетическая сущность на огромной скорости влетела внутрь монумента в области пупка изваяния. Внутри была пустота, мне даже показалось, что вдоль стен существуют какие-то надстройки, напоминающие строительные леса или что-то наподобие гигантской круговой лестницы с уже частично обвалившимися пролетами. Все внутреннее пространство было пронизано множеством лучей, пересекающихся друг с другом. Свет шел из бесчисленных малых и больших отверстий, вероятно, специально сделанных в теле статуи не только для проникновения света и воздуха, но и создающих определенную мистическую атмосферу внутри всего комплекса. «Специально», потому что сама атмосфера свидетельствовала о том, что некогда здесь внутри был действующий закрытый Храм. Пространство звучало, было слышно глухое ритмичное дыхание жизни. Я не видела ее физических проявлений, но явно ощущала чье-то мягкое, едва уловимое, казалось, даже настороженное присутствие. Опускаясь все глубже и глубже под покровы земли, я оказалась в небольшом овальном помещении, где с разных сторон на меня смотрели девять утопающих в пустоте явно угадывающегося рукотворного Храма черных глазниц. В этот момент мне вспомнилась одна из наших более ранних работ. Мы присутствовали на ритуальном празднике племени тохтосоммов, живущих в недоступном районе высокогорного Тибета. Эти люди не имеют никаких связей с современной цивилизацией и весь уклад их жизни, быта, веры строится на прошедших через тысячелетия и выстоявших в схватке со временем законах Предков или, как они говорят: «Питалату Ишь-Бака» — Древнейших. Попасть к тохтосоммам можно только в том случае, если они сами позволят вам это сделать, иными способами это просто невозможно. Тохтосоммы выбирают людей Земли, которые раз в 80-100 лет посещают их сокрытую непроходимыми горами Обитель. Они делают это для того, чтобы передать миру очередное Послание через избранного Вестника. Весной 1906 года тохтосоммы проявили в пространстве физических миров Земли такого человека и пригласили его прибыть в сопровождении проводника в их поселение. Это был уже немолодой англичанин, офицер, бывший полковник, глубоко изучавший оккультные науки и интересовавшийся теософией, он имел глубокие связи с индийскими теософами. Однако этот человек не выдержал испытания и искусился мыслью завладеть Знанием, которое на протяжении многих тысячелетий хранило племя тохтосоммов. Воспользовавшись старыми светскими связями, он повел за собой небольшой, но хорошо вооруженный отряд в святая святых «дикарей». Когда проводник заметил слежку, он подал особый знак невидимым Стражам, которые вызвали камнепад. Англичанин и весь его отряд погибли, проводник же благополучно добрался до селения. Он жив и по сей день, именно он рассказал нам историю, случившуюся сто лет тому назад. Ночью, когда наступил кульминационный момент праздника, нас сопроводили в одну из хижин, всегда охраняемую вооруженными мужчинами племени. С пола сняли что-то наподобие толстого ковра с ярким рисунком, трое могучих исполинов подняли каменную плиту, и мы увидели подземный ход. В сопровождении все того же проводника мы спустились вниз. Нашему взору открылись огромные галереи с рисунками, перевернутыми цифрами, иероглифами на стенах, потолке и даже полу, это было послание Питалату Ишь-Бака своим потомкам. Мы находились в подземном городе, называемом тохтосоммами ТХИ-ТАУ, пять с половиной дней. При этом мы ни разу не испытывали недостатка в кислороде, тепле и пище, все это словно исчезло с планов нашего земного бытия. Подробности нашего путешествия по Тхи-Тау я описала в одной из глав первого тома новой серии книг «Тринософия Огня», поэтому здесь расскажу лишь о том, что всколыхнуло во мне эти воспоминания. В одной из галерей мы увидели гигантскую статую, отлитую из золота. Она была освещена живым огнем, но кто и как поддерживал его — это уже совсем другая история. Меня поразило необыкновенное сходство статуи, внутри которой я оказалась изначально, и золотого монумента, встреченного нами в подземелье... Оторвавшись от картины прошлого, я увидела, что все еще продолжаю стоять в центре овального подземного помещения. В одном из тоннелей появился слабый свет, он то медленно приближался, то стремительно удалялся от меня, почти исчезая в непроницаемой и холодной темноте. — Он зовет тебя. Иди, — тихо сказал Рикл. Я сделала первые шаги и почувствовала, что мое тело стало испытывать сменяющие друг друга ощущения сильного сжатия, когда голова словно проваливалась внутрь туловища, практически до грудной клетки, и, наоборот, растяжения, когда все тело вытягивалось вверх, как бы упираясь головой в потолок лабиринта. Сжатие и растяжение — Закон построения |
|